Рихтгофен и Фибиг с самого начала поняли, что им придется заниматься заведомо гиблым делом. Они уже не надеялись встретить понимание наверху. "Мое доверие к высшему руководству упало до нуля", — сказал Рихтгофен 12 декабря генералу Йешоннеку, начальнику штаба Люфтваффе. А неделей позже, узнав, что Геринг доложил Гитлеру о "прекрасном положении дел со снабжением 6-й армии", записал в своем дневнике: "Не говоря уже о том, что его фигуре не повредила бы неделя—другая пребывания в "котле", я делаю вывод, что мои докладные записки либо вообще никто не читает, либо их читают, но подвергают сомнению".
Если Геринг так и не умерил свой аппетит, то генерал Цейтцлер, видимо, в знак солидарности с голодающими в Сталинграде войсками урезал свое потребление пищи до размера их пайка. По словам Альберта Шпеера, за две недели он похудел на двенадцать килограммов. Когда Гитлер узнал об этой диете, он приказал Цейтцлеру вернуться к нормальному образу жизни, но в качестве уступки и "в честь героев Сталинграда" запретил распивать в ставке коньяк и шампанское.
Подавляющая часть гражданского населения Германии даже не подозревала, что 6-я армия находится на волосок от гибели. Одна молодая женщина писала своему жениху: "Скоро вы вырветесь из окружения, тогда тебе наверняка дадут отпуск. Молю Бога, чтобы это случилось поскорее. Очень скучаю..." Глава нацистов Бильфельд в середине января написал письмо фон Даниэльсу. В нем он поздравлял генерала с рождением первенца, получением Рыцарского креста и заканчивал письмо так: "Скоро вы опять будете среди друзей, и я смогу пожать вашу мужественную руку",
