Russian Recordings

Не секрет, что Китай осуществляет нашествие на мировом рынке. Всего лишь 10 миллионов китайцев говорят по-английски – это очень мало, если сравнить с 1,4 миллиарда людей, живущих в континентальном Китае. Китайское влияние распространилось на Африку и не только, а китайский потребитель нуждается в энергии и других ресурсах – для чего потребуется коммуникация с китайскими покупателями и инвесторами. Китайские бизнесмены действуют прагматично и добились больших успехов в изучении английского языка, но я думаю, что по мере того, как будет расти их покупательная способность, они станут требовательнее. Тот, кто будет говорить на их языке, будет определенно иметь конкурентное преимущество.

Считается, что каждый следующий иностранный язык учить легче, чем предыдущий. После изучения 2-3 языков у человека вырабатывается собственная стратегия запоминания лексики и языковых правил, что ускоряет процесс дальнейшего обучения. Кроме того, многие языки схожи между собой.

«Чего хотел Гитлер: Гитлер хотел чтобы евреев не было. Так вот, если я сегодня начну жрать свинину, перестану возлагать тфилин и изучать Талмуд, то еврея Эдуарда Бормашенко не будет. А это значит, что Гитлер выиграл свою войну против меня. А я не хочу ему помогать. Мне ужасно лень вставать в пять утра и шлепать пешком в синагогу полчаса. Так хочется еще поспать перед работой. Но я не могу себе позволить, чтобы Гитлер выиграл... Я упорно и тупо сопротивляюсь Гитлеру, и после работы иду на урок Талмуда, хотя куда приятнее мне было бы посмотреть старый, добрый фильм. Я не дам им выиграть».

мы́ло Ми́ла
рысь рис
брат брать
был бил
сын си́ний
лук люк
нос нёс
мэр ме́ра
да́та дя́дя
Во́лга о́льга
стол сто́лько
ты тигр
ваза база
всё все
угол уголь
масло мясо
руки брюки
бабочка папочка
ваза фаза
гости кости
маги маки
дочка точка
дело тело
коза коса
жить шить
быть бить
вол вёл
говорит говорить
дада дядя
бот бьёт
шот счёт
пот пьёт
рад ряд
сыт сит
ток тёк
мод мёд
шок щёк
тело тела
вон вонь
мел мель
вес весь
кор корь

Каждое воскресенье, пока я еду в больницу на велосипеде, меня терзает плохое предчувствие. Оно возникает независимо от того, насколько сложные операции предстоит провести, – его порождает сам факт того, что мне приходится сменить домашнюю обстановку на рабочую. Эти вечерние посещения стали своеобразным ритуалом, который я соблюдаю вот уже много лет подряд. Однако, как бы я ни старался, мне так и не удалось привыкнуть к нему и избавиться от всепоглощающего страха – практически чувства обреченности, – охватывающего меня, пока я качу на велосипеде по тихим улочкам в сторону больницы. Но стоит мне увидеться с пациентами, поговорить с ними, обсудить все, что произойдет в понедельник, и страх отступает. Я возвращаюсь домой в приподнятом настроении, чувствуя, что готов провести большую часть следующего дня в операционной.

За последнее десятилетие произошел всплеск числа шведских школ, преподающих на английском языке, и многие менеджеры по найму в быстро развивающейся технологической отрасли Швеции отдают предпочтение английскому языку. Когда речь идет о лингвистическом влиянии английского языка на шведский, необходимо понимать, что слова не просто заимствованы, но часто полностью интегрированы в шведский язык.

Джозефсон отмечает, что «лексическое влияние является одним из самых "поверхностных" изменений, которые претерпевают языки, и что, несмотря на приток новых слов, английский язык практически не изменил шведскую грамматику или звуковую систему. Такого рода изменения должны быть более глубокими и долгосрочными. Доминирование английского языка может быть только временным; возможно, приток английских слов значительно снизится в будущих поколениях, точно так же, как употребление французских фраз в английском языке было популярно среди британцев несколько лет назад как признак изысканности».

На уроках иностранного языка вас, по всей вероятности, учили основам — набору фраз, необходимых туристу, приехавшему в чужую страну. Возможно, вы даже читали литературные произведения на языке оригинала или изучали культуру страны, в которой говорят на изучаемом вами языке. Вполне вероятно, что в какой-то момент вы достигли в нем определенного уровня мастерства, да и бросили это дело. А теперь представьте, что много лет спустя однажды утром вы приходите на работу и вам объявляют, что корпорацию ждут перемены и отныне деловое общение в компании будет вестись исключительно на том самом языке, жалкие обрывки которого хранятся в вашей памяти с подросткового возраста. Прямо сейчас. Сегодня. Ваш родной язык изгоняется — его заменяет иностранный. Как вы думаете, что бы вы почувствовали, услышав такое?

Alphabet

Объективная реальность такова: встречаются на свете папы, всегда готовые помочь, но многим матерям, как и встарь, приходится тащить на себе основной груз забот о ребенке и доме, не говоря уже о матерях-одиночках, лишенных такого бонуса, как партнер, приходящий вечером с работы домой. Совершенно нормально, что женщине хочется как минимум иметь возможность отвечать на телефонные звонки, иногда посидеть в кафе с подругами, словом, чувствовать себя не только матерью. Но вас одолевают противоречивые советы, гнетет ответственность, а главное, обуревают сомнения, и вы становитесь легкой добычей чувства вины. Я часто встречаю матерей, мечущихся между двумя крайностями – полным самоотречением и неограниченной свободой. «Я люблю своего ребенка, – говорят они мне, – и хочу быть самой лучшей матерью. Но значит ли это пожертвовать собственной жизнью?»

Я уже стар и не гожусь для борьбы, я не способен даже ненавидеть. Я только скорблю душевно, раздражаюсь, досадую, по ночам у меня горит голова от наплыва мыслей, и я не могу спать… Ах, если б я был молод!